Насколько вам может быть известно, в Благовещенске есть католический приход. С настоящими монахинями и настоящим священником (временно замещающим настоятеля). Сейчас в Благовещенске служит отец Роберт Балек — человек из Словакии, без памяти влюбленный в Россию. Сразу скажем: не думали, что священник может быть таким добрым и общительным.

Я приезжаю к приходу точно в назначенное время, выхожу из такси в обжигающий холод и почти сразу ко входу подходит парень в пуховике и пушистой меховой шапке, щурясь от яркого зимнего солнца. «О, пунктуальность! Молодец!» — улыбается он. Это и есть отец Роберт, 41-летний монах-вербист.

Наше интервью не началось, пока отец Роберт не сходил переодеться в классическую черную сутану священника и не нашел комнату потеплее в старом одноэтажном здании без пышного убранства. Оно служит помещением для прихода Преображения Господня в Благовещенске.

Нескучный путь монаха

— Отец Роберт, какой город в России вы посетили первым?

— Сначала я приехал в Иркутск, изучал там русский язык в течение года. Потом я пять лет служил в Москве викарным священником, а затем на два года приехал в Тамбов.

— Знаю, что в Тамбове у вас не раз брали интервью.

— Да, это такой провинциальный город, где тоже мало всего интересного происходит, поэтому и ко мне несколько раз приходили побеседовать. Да и просто добрые люди часто приходили поговорить.

— Там, судя по фото, красивый собор.

— Да, его возвели в 1903 году. Типичный неоготический собор из кирпича, с двумя башнями. Такие в те годы строили по всей России. В Благовещенске есть похожее здание.

— После Тамбова вновь был Иркутск?

— Да, в основном я служу там, в Соборе Непорочного Сердца Божией Матери, а сюда приехал на замену, на три месяца. Потом сюда приедет отец Джон из Индонезии. У нас мало священников на Дальнем Востоке, поэтому выручаем друг друга. Например, на время отпуска.

— У священников бывает отпуск?

— Да, каждые три года можно на три месяца поехать домой. Но, поскольку три месяца отсутствия священников в приходах России — это слишком долгий срок, то мы делим отпуск — по месяцу в год.

— Может ли монах отказаться ехать в тот город, который ему не нравится?

— Все зависит от духовного главы региона: если настоятель так решил, мы верим, что так хочет Бог. (Если, конечно, нести службу в определенном месте не помешает состояние здоровья). Настоящий монах всегда согласится, ведь один из обетов, которые мы даем — послушание.

— Выходит, если закрываются все двери, кроме одной — это указание свыше?

— Если человек достаточно мудр, чтобы сделать правильный выбор, Бог откроет ему много возможностей. Но если кто-то запутался и может выбрать самое худшее, он так добр, что оставит один вариант. Он может не понравиться, но на самом деле он верный. Даже тогда можно сопротивляться и не идти, но вот я уже научился не противиться Ему.

— Всегда нужно соглашаться?

— Часто бывает так, что я иду туда, куда не хочу, и делаю то, что не хочу, а потом оказывается, что это лучшее. Так было и с Иркутском, и с Благовещенском, будет и с Улан-Удэ, куда я скоро поеду. Это всегда приводит к чудесам и приятным встречам с потрясающими людьми! И среди католиков, и среди православных братьев, и даже с неверующими. Сначала я не был в восторге, что меня вместо одного месяца на три отправили сюда, а теперь благодарю Бога.

— А вы были в Ватикане?

— Да, несколько раз по разным причинам. Например, по случаю того, что основатель нашей монашеской конгрегации Общества Слова Божьего (Societas Verbi Divini, SVD — прим.ред.). Арнольд Янссен был в Ватикане провозглашен святым, как и другой наш миссионер Иосиф Фрайнадемец. Пастырская встреча всех священников и монашествующих из Саратовской епархии, где я работал два года, тоже происходила в Риме. Получилось быть в Ватикане и при Иоанне Павле II, при Бенедикте XVI и при Франциске.

— Сколько языков вы знаете?

— Я знаю словацкий, русский и английский. Когда-то хорошо знал украинский, но русский его перебил. Помню, еще студентом университета ездил в Закарпатье и в Хмельницкую область. Вместе с другими студентами там помогали католическим священникам организовывать летние детские лагеря. Украинцы не сразу поняли, что я  словак. В России у меня уже различали и прибалтийский, и немецкий, и даже испанский акцент. Как?! (смеется).

«Как я убегал от Бога»

— Вы ведь еще в Словакии решили стать монахом?

— Да, после того, как я десять лет с Господом воевал. Он хотел, чтобы я пошел этим путем, но я всегда находил много причин, чтобы этим путём не идти, не хотел видеть и слышать намёки. Старался убежать от Господа, а он много раз показывал мне, что это именно мой путь. Чем дальше я делал всё по-своему, тем больше было намёков. Мудрые люди, которым я доверял, уже сами говорили мне: «Роберт, похоже, это твой путь».

Потом был даже тройной нокаут, как на ринге. Я планировал три возможности последнего побега от Бога: я должен был идти в армию и как религиозный человек мог не участвовать в военных действиях, а работать в больнице или что-то вроде того. Все три возможности рухнули, причём в один момент. Господь закрыл все три двери и открыл четвертую — к священству. Это было очень явно, и было уже глупо сопротивляться или делать вид, что я ничего не вижу и не слышу. И я согласился. С того момента, чем больше я живу, тем больше уверен, что это — мое призвание. Я становлюсь всё счастливее.

— И ничего не удерживало вас от решения стать священником?

— У меня была прекрасная девушка. Близкая мне душа, мы понимали друг друга с полуслова. Никогда в жизни такого близкого мне человека я больше не встретил. Но и она была одной из тех, кто говорил: «Роберт, я чувствую, что Бог зовёт тебя, идти за ним! Но всё-таки у меня есть ещё надежда!» Она еще старалась быть рядом, если я вдруг решу вернуться от Бога обратно к ней. Но после того как я принял первые монашеские обеты, она мне сказала: «Я воспитанная, не такая, как девушки, которые бегают за священниками и семинаристами, стараются их совратить. Уважаю твой выбор. И ухожу из твоей жизни». И после этого она полностью удалилась из моей жизни. Конечно, ей было больно. Мне Бог помог пережить это легче: после десяти лет борьбы я уже всё понимал.

У меня нет проблем с влюблёнными в меня девушками. Они очень далеки от совершенства, которое я покинул ради Христа

— Вы общаетесь теперь?

— Нет, всё есть так, как она решила. Знаю от друзей, что она потом вышла замуж. Время от времени, когда я приезжаю в Словакию, посещаю разные города, где рассказываю о России. Когда бываю в том городе, где она живёт, то она приходит на службу, иногда со своими детьми. Мы видим друг друга, но она старается держаться поодаль. Это прекрасный человек, очень близкий Богу. Для меня она осталась примером настоящей женщины и глубоко верующего человека. Поэтому сейчас у меня нет проблем с влюблёнными в меня девушками. Они очень далеки от совершенства, которое я покинул ради Христа.

Жертва, которую приносит священник ради Христа, — это настоящая жертва. Я верю, что был бы прекрасным отцом и мужем. Но Христос так наполняет моё сердце каждый день чистой и огромной любовью, что это не сравнить ни с чем на этой Земле. Жизнь священника — это настоящее счастье! За этот период я несколько раз плакал от счастья, представляете?

— Как это было?

— Люди могут так запутаться в отчаянии, в депрессии, что уже не хотят жить. И приходят в последний раз поговорить со священником и говорят ему и то, что не способны сказать и самым близким людям. Часто я сам не могу найти нужные слова и прошу Господа помочь. И в голову сразу приходят шаг за шагом мысли, которые я этим людям только говорю, не зная, поможет это или нет. Понимайте, я точно знаю, что эти мысли не от меня, ведь я вообще не знал, что сказать! К моему удивлению эти полностью отчаявшиеся люди постепенно прямо перед моими глазами меняются, исцеляются, приобретают веру в любовь, в жизнь, в Бога. И в конце уходят счастливые, полные сил, радости и желания жить, понимая смысл жизни! Это просто чудеса в прямом эфире! Уже несколько раз я плакал от счастья, что я мог быть рядом, когда Бог так спасал человека от смерти прямо на моих глазах!

— Вы точно любите свою работу!

(Смеемся).

О семье и традиционных именах

— Если честно, сначала думала, что вы — из Германии: акцент похожий.

— Это просто у меня имя немецкое. Мама хотела, чтобы у её детей были красивые и простые европейские имена, а не словацкие, которые люди могли бы как-то извратить. Например, для женщин было тогда очень популярно имя Мария, но его постоянно произносили некрасиво — Марыша — по крайней мере у нас в Словакии это некрасиво. Поэтому получилось так, что первый ребёнок — моя старшая сестра Андрэа. Папа хотел сына, а решение было назвать его тогда Ондрей. Но, получилась дочка. И Андрэа — это женский вариант Андрея. Почему у вас не используют это имя? Это же очень красиво!

— Слишком необычное имя может повлечь проблемы. Могут в школе начать издеваться.

— Наша мама тоже за это переживала. Поэтому я — Роберт. Вторая сестра — Катарина. «Екатерина» у нас не используется. Сейчас уже дают всякие имена.

— Чем занимаются ваши родители?

— Мой папа учился на слесаря и умеет обращаться со станками, но сейчас он умеет практически всё, поскольку жизнь его научила делать всё для выживания. Работает с металлом, деревом, бетоном, умеет все строительские и сантехнические работы — многому научился сам. Поскольку он уже на пенсии, бесплатно нам помогал с ремонтом храма и в Москве, и в Тамбове. Я очень ценю его помощь: он делал это как для сына, особенно качественно. А мама портниха —  делает чудеса с шитьём и тоже старается мне помогать, как сможет. Сейчас они оба на пенсии: папе — 67, а маме — 62.

Обе моих сестры живут в Словакии. Младшая занимается экологией и помогает людям быть ближе к природе. У нее даже дом полностью экологический. Старшая работает в школе администратором.

— Вы часто ездите домой?

— Каждый год. Стараюсь побыть дома с семьей и съездить в другие города, чтобы рассказать о России. Чтобы её не боялись. Период коммунизма не очень хорошо повлиял на мнение наших граждан о России, плюс железный занавес и военное присутствие советских солдат в Чехословакии. В своих рассказах о России показываю фотографии и стараюсь объяснить, что обычные люди в России — такие же, как мы: дружелюбные, открытые и очень приятные.

О ярком солнце Благовещенска

— Это ваш первый приезд в Благовещенск?

— Нет. Восемь лет назад, когда я еще учил русский язык в Иркутске, решил навестить здесь брата Михаила, тоже словака (он сейчас в Санкт-Петербурге). Я пробыл в Благовещенске десять дней, много разных мест посетил. Самое яркое впечатление оставил ледовый городок! Он был намного лучше, чем в этом году: были много огромных (около трех метров) скульптур изо льда. Я нигде больше такого не видел. Хорошо помню ледяную корову, улыбающихся ледяных дяденек. В Иркутске тогда тоже был ледяной городок, но все скульптуры собирали из кирпичей, и это было заметно. А тут они были высечены из целых ледяных блоков! Как это делают? Я не знаю.

— Для этого за городом на реке Зее специально вырубают такие огромные куски льда и привозят их на площадь. И потом художники работают с ними разными инструментами, даже бензопилой.

— Это удивительно!

Замечаю, что отец Роберт немного простужен и, кажется, заработал насморк.

— В этом году у нас холоднее, чем обычно. Вы простудились?

— Я привык к таким низким температурам еще в Иркутске: в мой первый приезд там было около -40..-43 градусов каждый день в течение двух месяцев. В Москве была очень теплая зима, редко были морозы по -25 градусов. Сейчас я вернулся из Читы: там еще холоднее, чем в Благовещенске, по -30 днем, но в этом нет ничего страшного. Простудился я почему-то в поезде.

— Вам комфортно в Благовещенске?

— Интересно, что здесь много солнца и света. Вообще климат довольно приятный. Мне понравилось здесь.

— По количеству солнца также преуспел и Улан-Удэ.

—Там я как раз буду замещать другого священника на время отпуска. Это ведь там самая большая голова Ленина? (памятник В. И. Ленину на площадию — прим. ред.). Очень интересно.

О прихожанах и других религиях

— Кто ваши прихожане?

— Обычно это потомки украинцев, белорусов, поляков, литовцев и немцев, которые исповедовали католичество. Видимо, принадлежность к своему народу сказывается. Чисто русских прихожан обычно очень мало. Каждый человек свободен выбирать то, к чему тянется его душа.

В наш приход иногда приходит Яша — китаец, который исповедует католицизм. Как-то на Новый год он приезжал и готовил для нас настоящие китайские пельмени. Я нигде такой вкусноты не кушал!

— Верующие хотели бы посещать службы в настоящем католическом костеле?

— Некоторые католики в городе не приходят в нынешнее помещение прихода, потому что ждут уже много лет, когда все начнет проходить в костеле. Тут им не хватает атмосферы. Не приятно приходить, как говорят, как будто к сектантам. Но ведь настоящие верующие будут приходить в любые помещения, как первые христиане, да? Тогда тоже не было таких храмов, как сейчас. Значит надо поработать над своей верой. Но всё-таки каждому католику хотелось бы посещать настоящий старинный католический храм.

— У нас за рекой — не просто другое государство, но и совсем другая религия. А много ли среди соседей-китайцев в Хэйхэ католиков?

— В наш приход иногда приходит Яша — китаец, который исповедует католицизм. Он живет в Хэйхэ и иногда приезжает в Благовещенск по делам. У них там есть католическая церковь и на удивление много прихожан. Ну, там вообще много людей.

К нам приходили китайские туристы, но они не знают русского языка. А Яша знает очень хорошо: как-то на Новый год он приезжал и готовил для нас настоящие китайские пельмени. Я нигде такой вкусноты не кушал!

— Вот вы поедете в Улан-Удэ. Там множество людей исповедуют буддизм. А как вы относитесь к другим религиям?

— Конечно, с уважением к их традициям. Нет никакого греха в том, чтобы туда сходить. Я верю, что каждый человек своим путем идет к Богу, и в зависимости от того, насколько он открыт, настоящий Бог будет его привлекать к себе ближе и ближе. А далекими от Бога в сердце могут быть и католики, и буддисты. Поверхностные ритуалы никому не помогут стать счастливее, человечнее, добрее.

У моей сестры есть друг, который с 16 лет буддист, исповедует самое старое течение, практикует медитации. Он очень добрый человек. А всё-таки общается с Богом, которого у них запрещено каким-либо способом называть, поскольку Бог — это бесконечная тайна.

— Среди православных есть такие, которые ходят в церковь, молятся, покупают дорогие иконы, жертвуют много денег в церковь, но на самом деле они плохие и тяжелые людьми. В католичестве много таких верующих?

— Думаю, во всех религиях есть люди, которые веру используют не для того, чтобы стать лучше, а только в своих эгоистических намерениях. Таких плохих людей везде найдете, но их меньше, чем тех добрых. Когда-то римляне, которые раньше преследовали христиан, сразу перешли в эту религию ради карьеры, когда она стала государственной религией. И это было плохо. Потом эти люди, внутри неверующие, прикрывались верой и делали много зла, а плохой осталась церковь. Но повторюсь: таких людей не так много.

— Вы встречались с владыкой Лукианом?

— Да, и был впечатлен. Не знаю, как он ведет себя с другими людьми, но мне он показался очень искренним и духовным человеком. Давно таких не встречал.

— У нас в стране сейчас такой период, что церковь очень активно вмешивается во все сферы жизни. И это вызывает смешанные чувства.

— Когда-то у нас был Папа Римский важнее королей — они принимали власть от Бога только через него. Эти времена давно прошли и это давно история. Церковь и теперь имеет большое влияние, но уже моральное. Теперь это такой оплот духовности. И да, тоже вмешивается во все сферы жизни через своих верующих, которые должны светом своей доброты, ответственности и честности претворять этот мир в лучшее место для жизни.

О правильном выборе и обетах

— Во сколько лет вы приняли первый обет?

— Священником я стал в 2007 году — тогда я принял рукоположение. К этому я готовился восемь лет: шесть лет я изучал философию и богословие, один год длился новициат (период послушничества) и один год прожил в пасторации (работа в приходе). Первые обеты я принял в 2000 году, после года новициата. Потом идут вторые обеты, третьи, четвертые — и так далее, с промежутком в год. Ты за это время можешь подумать и даже отказаться, вернуться в обычную жизнь. Но вот перед рукоположением в диаконы принимаешь уже вечные обеты на всю жизнь. С этого момента твоими обетами навсегда становятся бедность, послушание и целомудрие. И после рукоположения в священники уже осознанно становишься полностью посвящённым Богу – вторым Христом для людей – его руками, глазами, устами.

Я с каждым годом все больше убеждался, что это — мой путь. Чувствовал себя статуэткой, которая наконец-то обрела свой чехол, сделанный специально для неё.

Перед рукоположением в диаконы принимаешь уже вечные обеты на всю жизнь. С этого момента твоими обетами навсегда становятся бедность, послушание и целомудрие

— У человека остается время на выбор.

— Да, есть время хорошо подумать. Еще перед рукоположением мы пишем, в каких трех странах хотели бы служить. Я первой страной указал Китай, потому что сердце тянулось к этим людям — они меня заинтересовали своим уважением и дружелюбием. Второй страной стала Россия, потому что всю жизнь наблюдал «случайности», связывающие меня с ней, а третьей возможностью были все страны, говорящие на английском языке. Я решил, что Бог, который всё умеет привести к лучшему для тех, кто его любит, все равно выберет для меня лучшую страну из всех.

Потом многие братья, приезжая из Рима, поговаривали, что меня, наверное, отправят в Китай, и я настраивался, готовился учить язык. Этого никогда не надо делать. Надо ждать до конца. Потому что документы в итоге пришли на Россию. И поскольку я уже был настроен на Китай, я был сначала разочарован, но уже через два месяца в Иркутске плакал от счастья, потому что Россия оказалась лучшим вариантом из всех.

 Социальные сети — это новый мир, пусть и виртуальный. Мы должны и в него нести Евангелие. Священники должны там быть, чтобы любой человек мог обратиться к ним

— В Китай больше не хочется?

— Практически все наши братья, которые поехали в Китай, потом по разным причинам потеряли священство и ушли. Было тяжело. Но сейчас, говорят, становится легче.

— Можно ли католическому священнику пользоваться социальными сетями?

— Да. Социальные сети — это новый мир, пусть и виртуальный. Мы должны и в него нести Евангелие. Священники должны там быть, чтобы любой человек мог обратиться к ним. Есть священники, которые ведут видеоблоги, отвечают в них на вопросы, рассказывают о католичестве.

— У нас в городе есть православный священник-блогер. Он даже записывает музыкальные клипы.

— Кажется, я что-то видел. Здорово, что владыка Лукиан разрешает это.

У отца Роберта действительно есть страница в Facebook и даже Вконтакте, и он действительно открыт к общению. Кстати, он совсем скоро уедет из Благовещенска, так что, если вы хотели что-нибудь узнать о католичестве, это хороший вариант. И не стесняйтесь: монахи-вербисты не отличаются пафосом.

Фото: Дмитрий Тупиков, Facebook.